посвящение
В последний свой раз оглянуться и сжаться, пойти, оттолкнувшись от белой стены.
На взлетную полосу тени ложатся, лежат, ожидая большой тишины.
Мотор зарычит, день покатится в руки, без карт под рукой, а надежда - прости...
И белая, белая лента дороги, которой уже никогда не пройти.
Вершины стоят, а лучи, как рапиры - в расщелины дней, как душа в кровосток.
И вот - чистота подметенного мира, где купол ныряет в холодный поток,
Дорога звенит, колокольчики сердятся, спит провожатый в дареном седле.
Твое беспокойство стремится на север, как птица, уснувшая в зимнем тепле.
Спокойствие - облако станет белесым, все точки во сне карандаш отмечал.
Когда самолет втянет в брюхо колеса, ты вспомнишь того, кто тебе отвечал.
Ты создан из веры, из воли, из снега, пора так пора, просыпайся, не спи! -
А он рисовал под колесами небо и ехал, и ехал по старой степи.
И кончится мир, и любое устройство его зачеркнут - и прощай, полоса.
Останется только твое беспокойство, твое любопытство, твои голоса,
Огни и цвета, чистота - как лекарство, начнешь любоваться, не крикнешь - постой!..
Развалины, искры, промоины карста, шаги над бездонной чужой пустотой.
В последний свой раз оглянуться и сжаться, пойти, оттолкнувшись от белой стены.
На взлетную полосу тени ложатся, лежат, ожидая большой тишины.
Мотор зарычит, день покатится в руки, без карт под рукой, а надежда - прости...
И белая, белая лента дороги, которой уже никогда не пройти.
Вершины стоят, а лучи, как рапиры - в расщелины дней, как душа в кровосток.
И вот - чистота подметенного мира, где купол ныряет в холодный поток,
Дорога звенит, колокольчики сердятся, спит провожатый в дареном седле.
Твое беспокойство стремится на север, как птица, уснувшая в зимнем тепле.
Спокойствие - облако станет белесым, все точки во сне карандаш отмечал.
Когда самолет втянет в брюхо колеса, ты вспомнишь того, кто тебе отвечал.
Ты создан из веры, из воли, из снега, пора так пора, просыпайся, не спи! -
А он рисовал под колесами небо и ехал, и ехал по старой степи.
И кончится мир, и любое устройство его зачеркнут - и прощай, полоса.
Останется только твое беспокойство, твое любопытство, твои голоса,
Огни и цвета, чистота - как лекарство, начнешь любоваться, не крикнешь - постой!..
Развалины, искры, промоины карста, шаги над бездонной чужой пустотой.