Чаю выпить не с кем
Jul. 6th, 2016 11:47 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ya_mirandaПредупреждение: внутри имущественный спор двух бабок-ежек при поддержке третьей, более ежки, но менее бабки.
Имира курила на кухне, и ей явилась новость. Новость принесла стая воробьев, долетевших до восемнадцатого этажа, и ее эта новость смутила. Работать выпало в глухих местах, имя в адресе опять написали с ошибкой, и на такое мало кто согласился бы. Но Имира обычно не боялась трудностей.
Она собралась, покидала в тележку чистящие средства, оседлала щетку и рванула прямо из окна.
В этом районе часто смотрели вверх, так что приходилось быть осторожным. Она накинула на себя прозрачный плащ-дождевик и стала невидима для прохожих, и в ответ на это сразу из туч начал бить дождь, словно его включили. Имира летела над Москвой и старалась не натыкаться на потоки, расчертившие на одинаковые квадраты облачное пространство. Ниже опускаться было нельзя - мешали провода, а выше облаков было бы как-то холодно.
Вот замелькало депо Выхино, потом проплыла развязка, потом пришлось повыше подняться, чтобы избежать троллейбусной сети, потом пошли какие-то ветхие крыши... На одной из них было нечто, напоминающее большое, завернутое в тряпку зеркало.
Так как никто больше, кроме ведьмы, не станет держать зеркало на крыше, было совершенно ясно, что сомнительный адресат живет тут.
Имира приземлилась на чужом крыльце и оглянулась. Это был совершенно захолустный район, а дом - деревянный. Таких вокруг было несколько, и три из четырех были заброшены, хоть и в приличном состоянии. Рядом шумело шоссе. Совсем недалеко высились разноцветные многоэтажки Жулебино.
- Какого хрена я тут забыла? - проворчала она вслух.
Дверь была заперта, но за медную ручку заткнули белоснежный конверт с подписью на незнакомом ей языке. Текст слегка смахивал на руническое письмо. Вашу мать, который раз подумала Имира, вспоминая, что никто ни разу не угадал, откуда она. Вежливость выглядит по-другому. Могли бы хоть первую букву написать правильно.
Сфокусировав второе зрение и включив общечеловеческое понимание, можно было разобрать вполне ясные условия. Свежекупленный дом, требующий капитального ремонта, нужно содержать в приличном состоянии до перекупки. Во вторую дверь справа не заходить. Уборка раз в месяц. Крысу из подвала не выпускать. Шуму под домом не удивляться. Отмыть дверь, пол, холодильник и особенно - под стиральной машиной, а то там все время пыль, а унитаз вообще в разобранном состоянии.
Читая все это, Имира вынула из конверта двадцать долларов, дунула на них, чтобы зачислить на счет, машинально отряхнула руки, открыла дверь, с трудом провернув ключ, и оказалась в сенях, в которых висели какой-то ковш, здоровенный и медный, и большой зеленый таз. И стояли валенки.
Пройдя дальше, она ожидала увидеть что угодно, хоть евроремонт, но в этом доме все было запущено еще до ее рождения. Рассохшиеся черные доски пола и черные стены, прогнившая потолочная балка и здоровенная печь с изразцами, мерцавшая глазурью в углу, создавали резкий контраст с белоснежным холодильником, большим столом, отгороженным занавесочкой туалетным помещением - там стояла большая медная ванна - и разобранным унитазом в полудостроенном закуточке. Интересно, кто тут все-таки живет, - подумала Имира. Над ее правым плечом, то мигая, то вспыхивая, сама собой загорелась свеча, то и дело пытаясь соответствовать обстановке и превратиться в обычную электрическую лампочку.
Из кладовки послышался стон.
Имира сдвинула очки на нос, резко повернулась, задев черной длинной разлохмаченной косой дощатую стену, и без страха открыла вторую дверь - ту, которую ей не велела открывать липовая хозяйка, пишущая записки.
В чулане, конечно, была та, которая такие записки писать никогда не стала бы.
- Ну что, как обычно? - осведомилась Имира, сбегав на кухню и набирая воды в эмалированный ковшик. - У вас по инструкции? Только дайте глоток воды, и обручи разлетятся?
- Какие там обручи... - еле слышно прошелестело из кладовки. - Давай скорее... Она же меня поймала, пока я спала... А я еще в силу не вошла..
- Все нормально - сказала Имира, вливая воду в старушечий рот с торчащим длинным клыком. - Только меня не съешьте, пожалуйста. А вообще - какая она?
- Белокурая такая... - сказала, с трудом отдышавшись, старуха. - Высокая... В шубе ходит... Домработниц вон нанимает. Амина как?... - она с трудом разомкнула обручи и вылезла из бочки.
Бабка оказалась маленькая, жилистая, с длинным седым неопрятным хвостиком. Она бодро отряхнула с себя грязь и щепки, прошлась по половице, проверяя себя на вменяемость, и посмотрела на Имиру долгим смешливым взглядом.
Так. Амина.
- Амина нормально - хмуро ответила Имира. - Амина в больнице.
Бабка пробежалась по кухне, неодобрительно цокнула зубом на холодильник, открыла краны, спустив застоявшуюся воду, прополоскала рот и начала всюду все обмахивать платочком, как будто в доме уже царила необычайная чистота и осталось только закончить это ритуальной проверкой простынь. - Зовут-то тебя как?
- Имира.
- Имира? Это по-каковски?
- Когда мне давали это имя, вас еще и на свете не было - ответила Имира все так же хмуро и нелюбезно. Бабка подумала было браниться, но потом посмотрела снова, оценила вид, стать, весь смуглый Имирин облик и нос - и решила прикусить язычок. Вместо этого она сказала: - А как она тебя нашла?
- По объявлению. Она всех находит по объявлению.
- Вот как... А потом что?
Имира начала двигаться вместе с бабкой, чтобы поспеть за ней. Поговорить было очень нужно, прямо-таки зверски необходимо - но бабка была такая шустрая, что и не скажешь, что только что умирала.
- Потом мы находим трупы - сказала она, садясь рядом и начиная оттирать кусочек пола. Расчет был на то, что бабка, по извечному женскому обычаю, устыдится, что гостья работает, а то и начнет повторять за ней - и расчет удался. Бабка немедленно покраснела, чего не ожидаешь от такого-то печеного яблока, и начала оттирать прибитый здоровыми гвоздями линолеум. Всю остальную часть кухни, она же комната, портил тот самый рассохшийся дощатый пол, стянутый настолько неровно, что между досками зияли глубокие щели.
- Линолеум-то черный... - пробурчала Имира.
- Черный-то черный, да земля дорогая! - вскинулась бабка. - Не отдам!
- Так вот почему вас попытались запрятать в бочку...
- Да уж вот почему! От властей я хоть как-то спасаюсь, а от этих, хитрых, вообще спасу нет. Новое поколение! Ишь ты, грамотные стали. И с компьютерами они, и с огнем, и с водой накоротке, и образованные какие!..
- Чего она хочет?
Бабка сплюнула.
- Апартамэнты! Построит тут что-нибудь эдакое. А бабку - в бочку и под спуд. Крысу, говоришь, просила не выпускать из подвала?
Имира этого не говорила, но только кивнула. Бабка отобрала у нее тряпку и теперь терла сама. Под их двойным напором линолеум из черного и засаленного становился ярко-желтым, и скоро они дошли до кухонной тумбы, полуразвалившейся от старости.
- Высока, стройна, бела, и умом, и всем взяла! - нараспев и с яростью проговорила бабка. Она на глазах наливалась здоровьем и становилась веселее. Имира вспомнила, что творили такие бабки в давние времена - с прибаутками, с побасенками - но ей и тогда было все равно, и сейчас как-то не очень страшно. А вот другие чужие печали с возрастом начинали волновать все сильнее.
Бабка принялась за тумбочку, налегая на нее со всей мочи. В углу скрипнула щетка. Бабка присмотрелась.
- Ведьма... А чего уборщицей работаешь? А?
- Амина в больнице - с силой повторила Имира, глядя в бабкины лукавые глаза. Ей было не с руки объяснять, чем вызвана ее немногословность - не плохим знанием русского языка, который она, как и остальные, за столько лет выучила отлично, а нежеланием рассказывать то, что и так ясно.
- Призадуматься просишь? - бабка как будто отличалась понятливостью. - Ну-ну...
- Сама думай - сказала Имира. - Самой думать надо.
- Имира - серьезно сказала бабка и присела на корточки. - Давай повинюсь. Не поняла я тебя сначала. И за спасение спасибо не сказала.
Имира бросила тряпку, вынула блокнот и открыла нужную страницу, где были записаны несколько слов. Пару часов назад они могли и не пригодиться.
Бабка посмотрела, покачнулась и даже схватилась за сердце.
Дом заблестел изнутри, как музыкальная шкатулка. Балки оттерлись от многовековой копоти и грязи, пол не перестал рассыхаться, но каждая доска была отчищена до блеска, а между ними были вложены новые клинья, которые бабка мановением руки сообразила из поломанных досок на заднем дворе. На чугунной плите со вставными кругами невесть какого года, пыхтя, подпрыгивал увесистый чайник. Керосиновая лампа горела над колченогим столом, подпертым пробкой от шампанского, найденной ручной любезной крысой в какой-то щели. Сама крыса умильно сидела на задних лапках у стола, выпрашивая корочку.
- Да что ты? - смеялась Имира. - Разве можно так встречать врага?
- Можно! - ухмыляясь, отвечала бабка, разрезая пирог. - Можно-можно. Только осторожно. Она меня с панталыку сбила. Я такого еще не видывала, чтобы меня сонную взяли. А то сначала втиралась в доверие - бабушка, мне одиноко, бабушка, я тут под землю провалюсь от тоски! Научи, чему можешь! - а бабушка и начала верить. Бестолковая бабушка, вишь, бестолковая!..
- А потом? - записала еще пару слов в блокнот Имира, радуясь, что можно продолжить расследование безнадежно зависшего дела.
- А потом я узнала, что она живет в той новостройке, богатая такая. На хорошей работе трудится. И у нее есть домработница, а мужа она прогнала за какие-то грехи. Я спрашиваю, а зачем тогда домработница, если сама не дура? А она отвечает, не мое дело готовить, пусть эта черная обед колдует.
Имира пожала плечами. За последнее время почему-то развелось полно магов, делающих из своего местного происхождения идею века. Эта неприятная особенность и вынудила ее перестать маскироваться - проще отыскать нарушителя, если ты с рождения выглядишь, как тот, кого он привык унижать.
- Она, вишь, не согласилась, чтобы эта ее за служанку считала - продолжала бабка, так что Имира даже не сразу поняла, что значит "она" и "эта". - А эта из нее начала силу тянуть. Тянула, тянула, а Амина говорит, не хочу я у тебя работать. "Я хорошо дом делать умею", говорит, "но ты бессовестная!" - А она...
Имира вспомнила бескровное тело Амины с двумя точками на прозрачном горле, лежащее на больничной койке, у которой сидел весьма расстроенный ифрит. Расстройство у ифрита выглядит так, как будто он готов поджечь город или разрушить дворец, и камень, который он готов был обрушить на голову нарушительницы, снес бы и Москва-Сити. Чтобы этого избежать, Имира безо всякой платы подрядилась отомстить за горе Амины, талантливой колдуньи, занимавшейся последние годы обустройством "умных домов" с дополнительным пакетом заклинаний, взявшей обычный на вид заказ вида "скатерть-самобранка" и нарвавшейся на какую-то опасную сумасшедшую.
- Спокон веков родом не мерились, бо не князья! - всплеснула руками бабка. - А она-то!..
Имира промолчала. Уже несколько минут она чувствовала, как напряжение нарастает, и в оконные щели потянуло сквозняком. Бабка тоже это почуяла, смолкла, оборотилась к двери и шепнула Имире:
- Что бы ни случилось, с места не сходи.
В двери повернулся ключ. Дверь распахнулась, и на пороге возникла платиновая завитая блондинка, похожая на Аллу Пугачеву лет тридцать назад. Имира ничего не имела против Аллы Пугачевой, но это... Это было как-то уж слишком - при виде Имиры делать глаза, тыкать пальцем и заявлять: "С прислугой села за одним столом! Из ума выжила!"
- Она мне не прислуга - с достоинством заявила Имира, показывая на бабку и делая ужасно серьезное лицо. Блондинка опешила.
- Явилась! - бешено завопила бабка и поднялась с места. - К-кровопийца! Я тебе входить не разрешала!!!
Блондинка развела руками. Вид у нее был растерянный.
- Думаешь, не разрешала, так и сделать больше ничего нельзя? А я и не вхожу. Я тебя целиком со всем домом подожгу. Что, ять, красотка, уговорила на волю отпустить и думаешь, что все получится?
От матерного слова, произнесенного не целиком, но с каким-то значением, бабка как-то поморщилась, но в целом не повредилась, и Имира определила про себя, что бабка все же просто обычная устойчиво-бессмертная, а не вечно-живая. Западно-европейский тип был бы более устойчив, но более устойчивых колдуний не излечишь обычной водой.
- Чай вот пью - сказала бабка, отхлебывая из старинного блюдечка. - Подругу привечаю. А тебя не звала.
Да, поняла Имира, никакой дракой тут и не пахло. Пахло измором. Блондинка же, несмотря на то, что излучала желание схватить противницу за горло, ни шагу не могла сделать через порог, и бабка этим нагло пользовалась, распаляя девку добела. Значит, у нас тут не сестра-лихоманка и не мавка, ради забавы возжелавшая выпить чужой крови, а вполне нормальный кровосос, возможно, каких-то здешних кровей. Или кельтских, дальних родственных?.. Значит, нужен чеснок или серебряная ложка?..
- Серебряные ложки есть? - прошипела она бабке, не открывая губ. - Или осина?
- Нет! Не поможет! - так же зашипела бабка и продолжила нарочито любезным тоном. - А что тебе не спится-то, дорогая? У меня тут даже не место силы, у меня тут просто дом родной. С чего тебе сдалась моя земля? На ней даже морковка не растет. Сидела бы в своей новостройке.
- А с чего тебе такой жирный кусок? - сверкнула глазами блондинка. - Из ума выжила! Кто больше пятисот лет прожил, у того в голове ветер! Я хоть и возрастом поменьше твоего, а сил побольше! Отдавай дом обратно, как подписывала!
- Обратно? - вежливо осведомилась бабка голосом что твой мед и сахар, прихлебывая чаек с блюдечка все громче. - А драной кошки - хлюп - не хочешь? Драной кошки мертвый хвост!
Блондинка открыла рот и заорала.
Это было похоже на вопль корабельной сирены. От возникавшего при этом свиста у Имиры заложило уши. Звук доходил до грани слышимости и растворялся в пустоте.
Она ожидала, что дом зашатается, но почему-то почувствовала, что стены и столбы еще крепче уперлись в землю, печка пыхнула жаром, а чайник угрожающе засвистел.
- Не получится - одними губами сказала бабка. - я уже не одна.
Ага, есть от меня польза, подумала Имира. И все-таки эти местные разборки...
Блондинка качнулась туда-сюда, а потом испустила вопль и помчалась вокруг дома, как ветер. Она рычала и билась в окна, стены и щели, но никак не могла проникнуть внутрь. Имира было потянулась к щетке, но бабка остановила ее небрежным взмахом руки. Задул длинный ветер, но так и не смог дохнуть на них. Вспыхнул огонь и потух. Залаяли собаки, но смолкли.
- Ага - удовлетворенно сказала бабка усталой блондинке, которая не смогла перешагнуть порог. - А рассвет-то близко. Лаской не взяла и таской не возьмешь.
Бабка нахмурилась. К блондинке поплыла, отделяясь от чайника, шаровая молния. Гостья махнула рукой, оделась прозрачным пузырем, укрывшим ее с головы до ног, и с неба посыпались летучие мыши.
Это было жутко. Имира не закрывала глаза только потому, что видела и похуже. Но крысы, выбежавшие на бабкин пронзительный писк, должно быть, собрались из подвалов всех новостроек. Иначе бы им так быстро здесь не появиться.
За дверью все смешалось в какую-то кутерьму. Блондинка яростно долбила стену под окном и рядом с дверью, дом трясся, крысы прыгали на стену и откатывались обратно под напором летучих мышей, все это кусалось, пищало, орало дурным голосом и плохо пахло. За этим всем Имира пропустила, как бабка незаметно сделала знак своей питомице, и та побежала по внутренней стене, цепляясь острыми коготками.
- Через подвал прролезу! - заорала блондинка.
- Через метро-о? - невозмутимо парировала бабка. - Алиночка. Ты же знаешь, что такое метро. Они тебе там и шагу сделать не дадут.
Неожиданно темноту прорезал тонкий луч света, ударивший прямо в Алиночку. Свет был не настоящий, а какой-то такой, какой в книжках рисуют. Не пучок фотонов, а все-таки свет.
Блондинка повалилась на землю и завыла.
Ага, зеркало на крыше, поняла Имира. Система зеркал. Свет мой зеркальце, скажи... Стоп, а куда она уставилась-то? Какая такая система? Солнце еще не взошло.
Блондинка в ужасе пялилась в еще одно зеркало, развернутое крысой, которое никаких зайчиков не пускало.
- Не выношу этого вида! Не выношуууу... - рыдала блондинка горькими слезами. - Уберите это! Уберите, ааааа...
Ее начало скукоживать на глазах. Имира никогда не видела, чтобы такая мощная тетка так быстро теряла позиции. Обычно кровососущих так просто не возьмешь.
- Это твой настоящий вид, деточка Алиночка - сурово уточнила бабка, привстав на цыпочки. - Как ты ни старайся, как ты свой морок на других ни насылай, а вид у тебя все тот же.
Имира смотрела и ничего не могла понять. Вроде бы ничего в блондинке не поменялось, а когда она не орала дурным голосом, она и то выглядела, можно сказать, симпатично. На мужской взгляд так и вообще соблазнительно. Что она там такого углядела?
- Она свои комплексы на других скидывает, а потом из них силы сосет! Эй! Это из-за тебя все девки во дворе семнадцатого дома страдают, что они толстые? - требовательно рыкнула бабка. - А им, чай, и семнадцати нет!
- Я ужаснаяааааа!.. - простонала блондинка, размазывая по лицу тушь. - Зачем ты мне напоминаешь?..Кто тебе подсказал?..
- Чтоб жизнь медом не казалась! Убирайся к черту на кулички на все четыре стороны! Земли она моей хочет, ишь ты!.. Как же! Провались под землю к своей любезной толстой трубе! Имира, есть чем шавку прогнать?
- Есть - сказала Имира. Она взяла щетку и пошла к двери. Но блондинка и так не выдержала. С ослепительным грохотом пузырь силы вокруг нее лопнул, забрызгав все вокруг какими-то пластиковыми блестками. Фасад дома и комната чудесным образом не пострадали. Жирная капля резко пахнущей темной жижи впиталась в землю, загорелась и исчезла.
Имира аккуратно выдохнула пар, потерла красные от холода руки и вернулась обратно в сияющую теплую комнату. Бабка кинулась к ней с объятиями.
- Спасибо, деточка. Ой, а кто ж тебя научил так вдохновенно пол-то тереть?
- Я имею некоторое отношение к домашнему очагу - сказала Имира и улыбнулась понятным бабке образом. - Правда, все остальное упоминать не обязательно.
- А ты сама откуда, деточка?
- Из Ледяной бездны - честно ответила Имира. - Я вас действительно старше.
Бабуля сопоставила некоторые факты и удивилась.
- Ой, а что ж такая чернявая да маленькая? У вас там все вроде были здоровые, белокурые! Викинги всякие...
Имира рассмеялась.
- Чернявые, бабушка. Чернявые, узкоглазые, а некоторые еще и кучерявые. Мох варили, коз доили, рыбу ели. А рыжие - это так, завоеватели.
- Ишь ты... - заворчала бабушка. - Выходит, ты и старше меня? А что такая молодая?
- А так легче жуликов ловить. Кроме того, это удобно, если имеешь дело с поврежденной психикой. Недавно в Австрии один колдун заработал себе биполярное расстройство...
Бабка покачала головой.
- Избавь меня от этого.
- У вас его и нет.
- Госсподя, все понимает буквально... Все равно спасибо, что помогла. Страшно, когда такая новенькая приходит - молодая, ядреная, здоровая - и берет, что похочется. И мужиков, и кровь, и землю... А тебе уже и чаю выпить не с кем.
- Это какие-то трансильванцы или местные? - уточнила для верности Имира. - Вы их уже видели? А где они обретаются?
- Немцы, что ли? - не поняла бабка.
- Я не буду приводить историческую справку... - начала Имира, но бабка на нее шикнула, и она закончила: - Венгры. Мертвяки с летучими мышами. Еще обнаружатся, пришлите мне письмо.
Бабка покачала головой.
- Да какие ж это немцы, родная? Какие венгры? Это все наши, как их... новенькие какие-то, сами вылупились. Наверное, нефтяные.
- Вы тут не одна, бабушка - твердо сказала Имира. - Помощью сообщества пренебрегать не стоит. Вы пишите, если что, я вам помощницу пришлю.
Имира попрощалась, утерлась вышитым полотенцем, обняла бабку и взмыла в затянутое серыми ночными облаками небо, откуда уже проглядывал краешек солнца.
Крыса помахала ей лапкой вслед.
Имира курила на кухне, и ей явилась новость. Новость принесла стая воробьев, долетевших до восемнадцатого этажа, и ее эта новость смутила. Работать выпало в глухих местах, имя в адресе опять написали с ошибкой, и на такое мало кто согласился бы. Но Имира обычно не боялась трудностей.
Она собралась, покидала в тележку чистящие средства, оседлала щетку и рванула прямо из окна.
В этом районе часто смотрели вверх, так что приходилось быть осторожным. Она накинула на себя прозрачный плащ-дождевик и стала невидима для прохожих, и в ответ на это сразу из туч начал бить дождь, словно его включили. Имира летела над Москвой и старалась не натыкаться на потоки, расчертившие на одинаковые квадраты облачное пространство. Ниже опускаться было нельзя - мешали провода, а выше облаков было бы как-то холодно.
Вот замелькало депо Выхино, потом проплыла развязка, потом пришлось повыше подняться, чтобы избежать троллейбусной сети, потом пошли какие-то ветхие крыши... На одной из них было нечто, напоминающее большое, завернутое в тряпку зеркало.
Так как никто больше, кроме ведьмы, не станет держать зеркало на крыше, было совершенно ясно, что сомнительный адресат живет тут.
Имира приземлилась на чужом крыльце и оглянулась. Это был совершенно захолустный район, а дом - деревянный. Таких вокруг было несколько, и три из четырех были заброшены, хоть и в приличном состоянии. Рядом шумело шоссе. Совсем недалеко высились разноцветные многоэтажки Жулебино.
- Какого хрена я тут забыла? - проворчала она вслух.
Дверь была заперта, но за медную ручку заткнули белоснежный конверт с подписью на незнакомом ей языке. Текст слегка смахивал на руническое письмо. Вашу мать, который раз подумала Имира, вспоминая, что никто ни разу не угадал, откуда она. Вежливость выглядит по-другому. Могли бы хоть первую букву написать правильно.
Сфокусировав второе зрение и включив общечеловеческое понимание, можно было разобрать вполне ясные условия. Свежекупленный дом, требующий капитального ремонта, нужно содержать в приличном состоянии до перекупки. Во вторую дверь справа не заходить. Уборка раз в месяц. Крысу из подвала не выпускать. Шуму под домом не удивляться. Отмыть дверь, пол, холодильник и особенно - под стиральной машиной, а то там все время пыль, а унитаз вообще в разобранном состоянии.
Читая все это, Имира вынула из конверта двадцать долларов, дунула на них, чтобы зачислить на счет, машинально отряхнула руки, открыла дверь, с трудом провернув ключ, и оказалась в сенях, в которых висели какой-то ковш, здоровенный и медный, и большой зеленый таз. И стояли валенки.
Пройдя дальше, она ожидала увидеть что угодно, хоть евроремонт, но в этом доме все было запущено еще до ее рождения. Рассохшиеся черные доски пола и черные стены, прогнившая потолочная балка и здоровенная печь с изразцами, мерцавшая глазурью в углу, создавали резкий контраст с белоснежным холодильником, большим столом, отгороженным занавесочкой туалетным помещением - там стояла большая медная ванна - и разобранным унитазом в полудостроенном закуточке. Интересно, кто тут все-таки живет, - подумала Имира. Над ее правым плечом, то мигая, то вспыхивая, сама собой загорелась свеча, то и дело пытаясь соответствовать обстановке и превратиться в обычную электрическую лампочку.
Из кладовки послышался стон.
Имира сдвинула очки на нос, резко повернулась, задев черной длинной разлохмаченной косой дощатую стену, и без страха открыла вторую дверь - ту, которую ей не велела открывать липовая хозяйка, пишущая записки.
В чулане, конечно, была та, которая такие записки писать никогда не стала бы.
- Ну что, как обычно? - осведомилась Имира, сбегав на кухню и набирая воды в эмалированный ковшик. - У вас по инструкции? Только дайте глоток воды, и обручи разлетятся?
- Какие там обручи... - еле слышно прошелестело из кладовки. - Давай скорее... Она же меня поймала, пока я спала... А я еще в силу не вошла..
- Все нормально - сказала Имира, вливая воду в старушечий рот с торчащим длинным клыком. - Только меня не съешьте, пожалуйста. А вообще - какая она?
- Белокурая такая... - сказала, с трудом отдышавшись, старуха. - Высокая... В шубе ходит... Домработниц вон нанимает. Амина как?... - она с трудом разомкнула обручи и вылезла из бочки.
Бабка оказалась маленькая, жилистая, с длинным седым неопрятным хвостиком. Она бодро отряхнула с себя грязь и щепки, прошлась по половице, проверяя себя на вменяемость, и посмотрела на Имиру долгим смешливым взглядом.
Так. Амина.
- Амина нормально - хмуро ответила Имира. - Амина в больнице.
Бабка пробежалась по кухне, неодобрительно цокнула зубом на холодильник, открыла краны, спустив застоявшуюся воду, прополоскала рот и начала всюду все обмахивать платочком, как будто в доме уже царила необычайная чистота и осталось только закончить это ритуальной проверкой простынь. - Зовут-то тебя как?
- Имира.
- Имира? Это по-каковски?
- Когда мне давали это имя, вас еще и на свете не было - ответила Имира все так же хмуро и нелюбезно. Бабка подумала было браниться, но потом посмотрела снова, оценила вид, стать, весь смуглый Имирин облик и нос - и решила прикусить язычок. Вместо этого она сказала: - А как она тебя нашла?
- По объявлению. Она всех находит по объявлению.
- Вот как... А потом что?
Имира начала двигаться вместе с бабкой, чтобы поспеть за ней. Поговорить было очень нужно, прямо-таки зверски необходимо - но бабка была такая шустрая, что и не скажешь, что только что умирала.
- Потом мы находим трупы - сказала она, садясь рядом и начиная оттирать кусочек пола. Расчет был на то, что бабка, по извечному женскому обычаю, устыдится, что гостья работает, а то и начнет повторять за ней - и расчет удался. Бабка немедленно покраснела, чего не ожидаешь от такого-то печеного яблока, и начала оттирать прибитый здоровыми гвоздями линолеум. Всю остальную часть кухни, она же комната, портил тот самый рассохшийся дощатый пол, стянутый настолько неровно, что между досками зияли глубокие щели.
- Линолеум-то черный... - пробурчала Имира.
- Черный-то черный, да земля дорогая! - вскинулась бабка. - Не отдам!
- Так вот почему вас попытались запрятать в бочку...
- Да уж вот почему! От властей я хоть как-то спасаюсь, а от этих, хитрых, вообще спасу нет. Новое поколение! Ишь ты, грамотные стали. И с компьютерами они, и с огнем, и с водой накоротке, и образованные какие!..
- Чего она хочет?
Бабка сплюнула.
- Апартамэнты! Построит тут что-нибудь эдакое. А бабку - в бочку и под спуд. Крысу, говоришь, просила не выпускать из подвала?
Имира этого не говорила, но только кивнула. Бабка отобрала у нее тряпку и теперь терла сама. Под их двойным напором линолеум из черного и засаленного становился ярко-желтым, и скоро они дошли до кухонной тумбы, полуразвалившейся от старости.
- Высока, стройна, бела, и умом, и всем взяла! - нараспев и с яростью проговорила бабка. Она на глазах наливалась здоровьем и становилась веселее. Имира вспомнила, что творили такие бабки в давние времена - с прибаутками, с побасенками - но ей и тогда было все равно, и сейчас как-то не очень страшно. А вот другие чужие печали с возрастом начинали волновать все сильнее.
Бабка принялась за тумбочку, налегая на нее со всей мочи. В углу скрипнула щетка. Бабка присмотрелась.
- Ведьма... А чего уборщицей работаешь? А?
- Амина в больнице - с силой повторила Имира, глядя в бабкины лукавые глаза. Ей было не с руки объяснять, чем вызвана ее немногословность - не плохим знанием русского языка, который она, как и остальные, за столько лет выучила отлично, а нежеланием рассказывать то, что и так ясно.
- Призадуматься просишь? - бабка как будто отличалась понятливостью. - Ну-ну...
- Сама думай - сказала Имира. - Самой думать надо.
- Имира - серьезно сказала бабка и присела на корточки. - Давай повинюсь. Не поняла я тебя сначала. И за спасение спасибо не сказала.
Имира бросила тряпку, вынула блокнот и открыла нужную страницу, где были записаны несколько слов. Пару часов назад они могли и не пригодиться.
Бабка посмотрела, покачнулась и даже схватилась за сердце.
Дом заблестел изнутри, как музыкальная шкатулка. Балки оттерлись от многовековой копоти и грязи, пол не перестал рассыхаться, но каждая доска была отчищена до блеска, а между ними были вложены новые клинья, которые бабка мановением руки сообразила из поломанных досок на заднем дворе. На чугунной плите со вставными кругами невесть какого года, пыхтя, подпрыгивал увесистый чайник. Керосиновая лампа горела над колченогим столом, подпертым пробкой от шампанского, найденной ручной любезной крысой в какой-то щели. Сама крыса умильно сидела на задних лапках у стола, выпрашивая корочку.
- Да что ты? - смеялась Имира. - Разве можно так встречать врага?
- Можно! - ухмыляясь, отвечала бабка, разрезая пирог. - Можно-можно. Только осторожно. Она меня с панталыку сбила. Я такого еще не видывала, чтобы меня сонную взяли. А то сначала втиралась в доверие - бабушка, мне одиноко, бабушка, я тут под землю провалюсь от тоски! Научи, чему можешь! - а бабушка и начала верить. Бестолковая бабушка, вишь, бестолковая!..
- А потом? - записала еще пару слов в блокнот Имира, радуясь, что можно продолжить расследование безнадежно зависшего дела.
- А потом я узнала, что она живет в той новостройке, богатая такая. На хорошей работе трудится. И у нее есть домработница, а мужа она прогнала за какие-то грехи. Я спрашиваю, а зачем тогда домработница, если сама не дура? А она отвечает, не мое дело готовить, пусть эта черная обед колдует.
Имира пожала плечами. За последнее время почему-то развелось полно магов, делающих из своего местного происхождения идею века. Эта неприятная особенность и вынудила ее перестать маскироваться - проще отыскать нарушителя, если ты с рождения выглядишь, как тот, кого он привык унижать.
- Она, вишь, не согласилась, чтобы эта ее за служанку считала - продолжала бабка, так что Имира даже не сразу поняла, что значит "она" и "эта". - А эта из нее начала силу тянуть. Тянула, тянула, а Амина говорит, не хочу я у тебя работать. "Я хорошо дом делать умею", говорит, "но ты бессовестная!" - А она...
Имира вспомнила бескровное тело Амины с двумя точками на прозрачном горле, лежащее на больничной койке, у которой сидел весьма расстроенный ифрит. Расстройство у ифрита выглядит так, как будто он готов поджечь город или разрушить дворец, и камень, который он готов был обрушить на голову нарушительницы, снес бы и Москва-Сити. Чтобы этого избежать, Имира безо всякой платы подрядилась отомстить за горе Амины, талантливой колдуньи, занимавшейся последние годы обустройством "умных домов" с дополнительным пакетом заклинаний, взявшей обычный на вид заказ вида "скатерть-самобранка" и нарвавшейся на какую-то опасную сумасшедшую.
- Спокон веков родом не мерились, бо не князья! - всплеснула руками бабка. - А она-то!..
Имира промолчала. Уже несколько минут она чувствовала, как напряжение нарастает, и в оконные щели потянуло сквозняком. Бабка тоже это почуяла, смолкла, оборотилась к двери и шепнула Имире:
- Что бы ни случилось, с места не сходи.
В двери повернулся ключ. Дверь распахнулась, и на пороге возникла платиновая завитая блондинка, похожая на Аллу Пугачеву лет тридцать назад. Имира ничего не имела против Аллы Пугачевой, но это... Это было как-то уж слишком - при виде Имиры делать глаза, тыкать пальцем и заявлять: "С прислугой села за одним столом! Из ума выжила!"
- Она мне не прислуга - с достоинством заявила Имира, показывая на бабку и делая ужасно серьезное лицо. Блондинка опешила.
- Явилась! - бешено завопила бабка и поднялась с места. - К-кровопийца! Я тебе входить не разрешала!!!
Блондинка развела руками. Вид у нее был растерянный.
- Думаешь, не разрешала, так и сделать больше ничего нельзя? А я и не вхожу. Я тебя целиком со всем домом подожгу. Что, ять, красотка, уговорила на волю отпустить и думаешь, что все получится?
От матерного слова, произнесенного не целиком, но с каким-то значением, бабка как-то поморщилась, но в целом не повредилась, и Имира определила про себя, что бабка все же просто обычная устойчиво-бессмертная, а не вечно-живая. Западно-европейский тип был бы более устойчив, но более устойчивых колдуний не излечишь обычной водой.
- Чай вот пью - сказала бабка, отхлебывая из старинного блюдечка. - Подругу привечаю. А тебя не звала.
Да, поняла Имира, никакой дракой тут и не пахло. Пахло измором. Блондинка же, несмотря на то, что излучала желание схватить противницу за горло, ни шагу не могла сделать через порог, и бабка этим нагло пользовалась, распаляя девку добела. Значит, у нас тут не сестра-лихоманка и не мавка, ради забавы возжелавшая выпить чужой крови, а вполне нормальный кровосос, возможно, каких-то здешних кровей. Или кельтских, дальних родственных?.. Значит, нужен чеснок или серебряная ложка?..
- Серебряные ложки есть? - прошипела она бабке, не открывая губ. - Или осина?
- Нет! Не поможет! - так же зашипела бабка и продолжила нарочито любезным тоном. - А что тебе не спится-то, дорогая? У меня тут даже не место силы, у меня тут просто дом родной. С чего тебе сдалась моя земля? На ней даже морковка не растет. Сидела бы в своей новостройке.
- А с чего тебе такой жирный кусок? - сверкнула глазами блондинка. - Из ума выжила! Кто больше пятисот лет прожил, у того в голове ветер! Я хоть и возрастом поменьше твоего, а сил побольше! Отдавай дом обратно, как подписывала!
- Обратно? - вежливо осведомилась бабка голосом что твой мед и сахар, прихлебывая чаек с блюдечка все громче. - А драной кошки - хлюп - не хочешь? Драной кошки мертвый хвост!
Блондинка открыла рот и заорала.
Это было похоже на вопль корабельной сирены. От возникавшего при этом свиста у Имиры заложило уши. Звук доходил до грани слышимости и растворялся в пустоте.
Она ожидала, что дом зашатается, но почему-то почувствовала, что стены и столбы еще крепче уперлись в землю, печка пыхнула жаром, а чайник угрожающе засвистел.
- Не получится - одними губами сказала бабка. - я уже не одна.
Ага, есть от меня польза, подумала Имира. И все-таки эти местные разборки...
Блондинка качнулась туда-сюда, а потом испустила вопль и помчалась вокруг дома, как ветер. Она рычала и билась в окна, стены и щели, но никак не могла проникнуть внутрь. Имира было потянулась к щетке, но бабка остановила ее небрежным взмахом руки. Задул длинный ветер, но так и не смог дохнуть на них. Вспыхнул огонь и потух. Залаяли собаки, но смолкли.
- Ага - удовлетворенно сказала бабка усталой блондинке, которая не смогла перешагнуть порог. - А рассвет-то близко. Лаской не взяла и таской не возьмешь.
Бабка нахмурилась. К блондинке поплыла, отделяясь от чайника, шаровая молния. Гостья махнула рукой, оделась прозрачным пузырем, укрывшим ее с головы до ног, и с неба посыпались летучие мыши.
Это было жутко. Имира не закрывала глаза только потому, что видела и похуже. Но крысы, выбежавшие на бабкин пронзительный писк, должно быть, собрались из подвалов всех новостроек. Иначе бы им так быстро здесь не появиться.
За дверью все смешалось в какую-то кутерьму. Блондинка яростно долбила стену под окном и рядом с дверью, дом трясся, крысы прыгали на стену и откатывались обратно под напором летучих мышей, все это кусалось, пищало, орало дурным голосом и плохо пахло. За этим всем Имира пропустила, как бабка незаметно сделала знак своей питомице, и та побежала по внутренней стене, цепляясь острыми коготками.
- Через подвал прролезу! - заорала блондинка.
- Через метро-о? - невозмутимо парировала бабка. - Алиночка. Ты же знаешь, что такое метро. Они тебе там и шагу сделать не дадут.
Неожиданно темноту прорезал тонкий луч света, ударивший прямо в Алиночку. Свет был не настоящий, а какой-то такой, какой в книжках рисуют. Не пучок фотонов, а все-таки свет.
Блондинка повалилась на землю и завыла.
Ага, зеркало на крыше, поняла Имира. Система зеркал. Свет мой зеркальце, скажи... Стоп, а куда она уставилась-то? Какая такая система? Солнце еще не взошло.
Блондинка в ужасе пялилась в еще одно зеркало, развернутое крысой, которое никаких зайчиков не пускало.
- Не выношу этого вида! Не выношуууу... - рыдала блондинка горькими слезами. - Уберите это! Уберите, ааааа...
Ее начало скукоживать на глазах. Имира никогда не видела, чтобы такая мощная тетка так быстро теряла позиции. Обычно кровососущих так просто не возьмешь.
- Это твой настоящий вид, деточка Алиночка - сурово уточнила бабка, привстав на цыпочки. - Как ты ни старайся, как ты свой морок на других ни насылай, а вид у тебя все тот же.
Имира смотрела и ничего не могла понять. Вроде бы ничего в блондинке не поменялось, а когда она не орала дурным голосом, она и то выглядела, можно сказать, симпатично. На мужской взгляд так и вообще соблазнительно. Что она там такого углядела?
- Она свои комплексы на других скидывает, а потом из них силы сосет! Эй! Это из-за тебя все девки во дворе семнадцатого дома страдают, что они толстые? - требовательно рыкнула бабка. - А им, чай, и семнадцати нет!
- Я ужаснаяааааа!.. - простонала блондинка, размазывая по лицу тушь. - Зачем ты мне напоминаешь?..Кто тебе подсказал?..
- Чтоб жизнь медом не казалась! Убирайся к черту на кулички на все четыре стороны! Земли она моей хочет, ишь ты!.. Как же! Провались под землю к своей любезной толстой трубе! Имира, есть чем шавку прогнать?
- Есть - сказала Имира. Она взяла щетку и пошла к двери. Но блондинка и так не выдержала. С ослепительным грохотом пузырь силы вокруг нее лопнул, забрызгав все вокруг какими-то пластиковыми блестками. Фасад дома и комната чудесным образом не пострадали. Жирная капля резко пахнущей темной жижи впиталась в землю, загорелась и исчезла.
Имира аккуратно выдохнула пар, потерла красные от холода руки и вернулась обратно в сияющую теплую комнату. Бабка кинулась к ней с объятиями.
- Спасибо, деточка. Ой, а кто ж тебя научил так вдохновенно пол-то тереть?
- Я имею некоторое отношение к домашнему очагу - сказала Имира и улыбнулась понятным бабке образом. - Правда, все остальное упоминать не обязательно.
- А ты сама откуда, деточка?
- Из Ледяной бездны - честно ответила Имира. - Я вас действительно старше.
Бабуля сопоставила некоторые факты и удивилась.
- Ой, а что ж такая чернявая да маленькая? У вас там все вроде были здоровые, белокурые! Викинги всякие...
Имира рассмеялась.
- Чернявые, бабушка. Чернявые, узкоглазые, а некоторые еще и кучерявые. Мох варили, коз доили, рыбу ели. А рыжие - это так, завоеватели.
- Ишь ты... - заворчала бабушка. - Выходит, ты и старше меня? А что такая молодая?
- А так легче жуликов ловить. Кроме того, это удобно, если имеешь дело с поврежденной психикой. Недавно в Австрии один колдун заработал себе биполярное расстройство...
Бабка покачала головой.
- Избавь меня от этого.
- У вас его и нет.
- Госсподя, все понимает буквально... Все равно спасибо, что помогла. Страшно, когда такая новенькая приходит - молодая, ядреная, здоровая - и берет, что похочется. И мужиков, и кровь, и землю... А тебе уже и чаю выпить не с кем.
- Это какие-то трансильванцы или местные? - уточнила для верности Имира. - Вы их уже видели? А где они обретаются?
- Немцы, что ли? - не поняла бабка.
- Я не буду приводить историческую справку... - начала Имира, но бабка на нее шикнула, и она закончила: - Венгры. Мертвяки с летучими мышами. Еще обнаружатся, пришлите мне письмо.
Бабка покачала головой.
- Да какие ж это немцы, родная? Какие венгры? Это все наши, как их... новенькие какие-то, сами вылупились. Наверное, нефтяные.
- Вы тут не одна, бабушка - твердо сказала Имира. - Помощью сообщества пренебрегать не стоит. Вы пишите, если что, я вам помощницу пришлю.
Имира попрощалась, утерлась вышитым полотенцем, обняла бабку и взмыла в затянутое серыми ночными облаками небо, откуда уже проглядывал краешек солнца.
Крыса помахала ей лапкой вслед.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2016-07-07 10:42 am (UTC)Хочу ещё прозы, стихов последнее время не читается.
no subject
Date: 2016-07-07 03:37 pm (UTC)Писательская активность (тм), в отличие от стихов, какая-то странная, всегда находятся Более Важные Дела, а ведь надо дозаписывать все сразу).
no subject
Date: 2016-07-07 10:29 pm (UTC)Что черные и узкоглазые - знаю, а вот что кучерявые... Это какие-то не вполне обычные монголоиды, или как?
no subject
Date: 2016-07-07 11:00 pm (UTC)Почему монголоиды?) первое население будущей Скандинавии было поголовно чернявое и даже слегка узкоглазое. Хотя не монголоидное.
no subject
Date: 2016-07-07 11:22 pm (UTC)"а некоторые еще и кучерявые"
Просто пытаюсь представить - как-то у меня узкоглазость с трудом сочетается с кучерявостью...
no subject
Date: 2016-07-08 12:02 am (UTC)