(no subject)

Из чего солдаты ни кроятся -
Ничего солдаты не боятся,
Только если пламя в очаге.
Печь горит, огромная, пустая...
Я всегда боюсь, что там растаю,
Если прыгнуть на одной ноге.

Тут и так сплошные непогоды -
Свистуна оставишь без работы,
Крысу на поминках проведешь,
Черным серебром надежду меришь...
Говорят, ты тоже так умеешь,
Но с большой картины не сойдешь.

Я боюсь, что сам расплавлюсь к черту,
Что придется жить, платя по счету
Книгой, адресованной врачу
В холоде разинутой печатни,
Что черновики мои печальны -
Но гляжу и плакать не хочу.

Мы вдвоем, и нас не тронет холод:
В этот дом уже никто не ходит,
И замка на дверце не сорвут.
Люди оловянные страдают,
А меня никак не повидают
И никак живым не назовут.

Вырос лук, и краска побурела,
Чуть не в сотый раз свеча горела,
Воском расплывалось торжество -
И все так же Ахиллес страдает,
Что никто его не опознает
В панцире улиточном его.

Час пробьет, и сказка всех прощает -
И меня волшебник превращает
В статного красавца наяву:
Я хожу неузнанным по свету,
Я живым - полезнее, чем эту
Жизнь живущим, и другим живу.

Нет уже ни крыс, ни стеарина,
Но смотрю, как пляшет балерина
На картине, там, где я горю.
Образ твой, неловкий, постоянный...
Не затмит его огонь стеклянный.
Пусть я бесполезен оловянный,
Но живой я то же говорю.